НИКОЛЬСКИЙ УЕЗД И ЕГО ЖИТЕЛИ
[Печатается по: Потанин Г. Н. Никольский уезд и его жители // Древняя и новая Россия. 1876. Т. 3. С. 136-169].
Г. Н. Потанин
глава IV
Другая форма экономического союза, артель, также в большом ходу в Никольском уезде. Строят ли крестьяне барки, выжигают ли известь, варят ли пиво, строят ли качели, убирают ли хлеб или горох, строят ли избу, везде – артель или помочь.
Постоянных артелей в уезде, впрочем, нет: из временных замечательны артели барочников, то есть плотничные артели, занимающиеся постройкой барок на хлебной пристани в городе Никольске. Барки строят для сплава в Архангельск хлеба, который доставляется гужем из Яранского и Котельнического уездов Вятской губернии и частью по р. Вохме; преимущественно сюда идет овес, которого ежегодно сплавляется из Никольска более 200000 пудов. Ежегодно для сплава этого хлеба строится на берегу Юга, подле самого города, от 30 до 55 барок.
Никольская пристань вызывает организации трех сортов артелей: 1 – артелей барочников; 2 – артелей двинских пильщиков и 3 – артелей сплавных. Барочники составляют артели по 8, по 10 человек, они составляются из крестьян ближайших к городу деревень. Артели составляются из жителей разных деревень, даже родные братья попадают в разные артели. Барка требует на постройку 60 дней, и по окончании постройки артель рассыпается. Один из артельщиков называется подрядчиком или плотником; он ведет счеты с купцом, хозяином барки, и руководит работами. Барочники заподряжаются осенью, при сдаче податей за вторую половину года; безденежье заставляет их браться за такую дешевую цену, что из платы, которую они получают, им не остается почти никакого барыша. Еще весной, по спуске барок и отплытии их, хлебные торговцы выдают вперед подрядчику или плотнику рублей семь «кокорных»; осенью, перед сдачей податей, он получает задаток по 10 рублей на человека или 80 рублей на всю барку и, ссужая этими деньгами крестьян, организует из них около себя будущую артель. За постройку барки из хозяйского леса берут 130, 125 или 120 рублей да, кроме того, полпуда трески и 1 пуд соли. За постройку сырой барки, то есть из своего леса, берут 230 или 240 рублей серебром. При подряде выговаривают «приятных» денег 3 рубля, а если не выговаривают денег, то просят во время постройки на водку.
Рабочая плата получается барочниками по частям три раза: во-первых, осенью – задаток, во-вторых, в Благовещение, которое здесь называется бабьим праздником, в этот день к барочникам приходят в город их жены и барочники должны, по обычаю, угощать их водкой; в-третьих, при спуске барки, так называемое «спускное». Артель нанимает в городе квартиру, то есть помещается в одной избе с хозяином-мещанином; платят за это 7 рублей, при этом покупают чугуны и чашки, так что за все за это сходит с человека по 1 рублю. Харчь, кроме трески и соли, – свой; крупу, гороховую муку, галанку (брюкву) и лук приносят из дома по понедельникам (каждую субботу барочники расходятся по деревням и возвращаются только в понедельник утром). Постное масло покупают на рынке. Иногда становится по две артели в одну избу, так что в избе длиной 6 аршин помещается около 25 взрослых человек. Берутся за постройку барок большею частью люди победнее или большесемейные, у которых найдется праздный член в семействе; более состоятельные этим не занимаются, но нанимаются у барочников возить лес из сузема на р. Юг. По ценам, которые барочники платят конным мужикам, можно составить приблизительный расчет стоимости вывозки леса на целую барку.
Если прибавить к этому издержки на квартиру, масло, говядину и прочее, то общая сумма издержек дойдет до 150 руб., затем, если принять высокую цену, получаемую барочниками за постройку сырой барки, в 240 рублей, то из рабочей платы останется для дележа всего 90 руб., при разделе этого остатка на 8 артельщиков, каждому достанется не более 11 руб. 25 коп. за 60 дней работы, или по 18 коп. в день. Если принять при этом в расчет, что барочники харчуются наполовину на свой счет, то есть из дома носят хлеб, крупу и проч., то из этих 18 коп. еще придется сделать вычет, так что в действительности рабочий день барочника оплачивается не более как в 10 коп. Мой расчет еще умеренный. Сами барочники оценивают круглым числом полу пай вывозки (весь вывоз барки состоит из 4 паев – следовательно, на одного человека в артели падает полпая) в 24 руб., а вывозку целой барки – в 192 руб.; при этом расчете дневной труд барочника обойдется только в 6 коп. Таким образом, труд барочника почти даровой. Разумеется, это не заметно на практике, потому что не всегда случается, чтобы барочнику довелось вывозить весь лес, часть его или вывозит он сам, или она уже вывезена самим судохозяином; в этом случае крестьянин все-таки получает деньги, если же случится, что для вывозки всего леса барочник бывает вынужден нанять другого человека, то такие не только ничего не получают, но еще остаются должны 2 или 3 рубля подрядчику. Только необходимость иметь наличные деньги ко дню Козьмы и Демьяна (1-го ноября) для уплаты податей, совершенное отсутствие других зимних занятий, расчет, чтоб лошадям дать зимой какую-нибудь работу, и наконец, желание полакомиться более вкусною пищей с треской и постным маслом и изредка иметь водку принуждают крестьянина браться за постройку барки.
Спуск барки – событие в жизни артели, а спуск барок – вообще событие для целого города. Процедура спуска состоит из двух фаз; сначала под барку подводят рычаги, а потом вырубают подпорки, на которых она стояла до сих пор. В промежуток между этими двумя фазами, прежде, чем начинают вырубать подпорки, совершается религиозная церемония. Сначала судохозяин угощает артель водкой, потом как барочники, так и 60 человек уже нанятых бурлаков, которые составят впоследствии экипаж барки, садятся на землю; проходит несколько минут в молчании, как это бывает на проводинах; затем встают, снимают шапки и молятся; после того как артель барочников с топорами в руках уходит под барку, «плотник» указывает, где рубить, и заботится, чтобы лес редел равномерно; последние три кола вырубаются самыми опытными рабочими; это – роковая минута, и народ, окружающий барку, невольно утихает. Раздается треск, барка накренивается, закрывает от глаз зрителей на минуту рабочих и катится в воду по подложенным для того бревнам. Рабочие эти становятся героями дня. Плотник получает за спуск барки десять рублей «попечительных», а те трое, которые подрубали последние колья, – по 25 коп. или по 50 коп. «подложных». Часто торжественность этой картины увеличивается выстрелом из маленькой пушки с барки.
Конец праздника имеет, однако, характер более комический; спустив барку, купец приглашает почетнейших из зрителей с исправником во главе в хлебный амбар, тут же на берегу, где приготовлена закуска; в то время, как гости угощаются, перед окнами амбара песенники поют песни. Часа через два вся компания возвращается в город с раскрасневшимися лицами, слегка покачиваясь и обязательно поддерживая градоначальника.
Артели двинских пильщиков приходят в Никольск с Двины, рабочая плата у них – 30 коп. за рез, так что два пильщика зарабатывают от рубля до 1 руб. 20 коп. в день.
Артели сплавные, то есть бурлаки, разделяются на «коренных» и «присаду». Коренные, иначе называемые «проходными», это те, которые пойдут от Никольска вплоть до Архангельска; присада нанимается только до Устюга, потому что сплав до этого города опасен по мелководью и излучистому течению реки Юг. Коренные организуются десятками в своих деревнях; родные братья встречаются в разных артелях, так что попадают не только на разные барки, но и к разным купцам; большинство проходных с Двины, начиная от Устюга, приходят сюда артели даже из Тулгаса и Николы Шилинского (последнее селение за 100 верст ниже Нижней Тоймы, в 400 верстах от Устюга). Они идут до Никольска пешком, питаясь хлебом и делая утомительные переходы; оба эти условия вызывают у них болезнь – куриную слепоту, которой они часто страдают в это время, тогда как на местных жителей эта болезнь не распространяется. Сплавной получает по 16 руб., но, впрочем, только «лоньшак», то есть такой, который ходил на барках того же купца в прошлом году. Не лоньшаки получают по 10 и даже по 8 рублей. Кроме того, хозяин дает на каждого человека по 2 пуда муки на всю путину, из них артель 15 пудов перепекает на хлеб, а пудов 5 продает дорогой в виде муки. На барку ставится до Устюга 60 человек (коренные и присада), а ниже – 35, 40 человек (одни коренные); десятки на барке не соединяются в одну общую артель – каждый десяток ведет свое хозяйство отдельно. Присада садится на барки без ряды. Они не составляют артелей; в Устюге купец расплачивается с присадой по произволу, сам оценивая услугу каждого – кому дает и больше, кому – меньше. Платят большею частью по 5, по 6 рублей, иногда по 10 рублей, а один Никольский купец платит даже по 1 руб. 50 коп. и никогда больше 3 руб. Кроме того, присада получает хлеб и соль от хозяина и тоже без положения – сколько отпустят; поэтому они иногда стараются украсть, возьмут на день, да опять снова идут получать, будто не брали. Присада – это ближайшие к городу крестьяне, народ большею частью бедный; многие из них идут только из-за того, чтобы хлеб получать. Для квартиры они большею частью нанимают у мещан бани, тогда как коренные помещаются в избах. От хозяев присада не требует никакой посуды, потому что едят за все время сплава только хлеб с водой и поэтому платят только за квартиру по 1 коп. или по 11/2 коп. за ночь, тогда как коренные платят по 35 коп. с человека «доотстою», то есть за все время, сколько простоят. Считая по 30 человек присады на 40 барок, всего собирается сюда этих бедных людей 1200 человек. Кроме присады, на барки садятся в Никольске двинские нищие, которые в половине зимы группами проходят мимо города в плодородную Вохму и Вятскую губернию, а весной сходятся к Никольской пристани. Их берут на барки даром.
Описывая край и стараясь представить полную, всестороннюю картину его жизни, всегда следовало бы не упускать из виду тот разряд людей, который можно назвать интеллигенцией края. Почти всякая область Русского государства – Малороссия, Дон, Сибирь, Поволжье, даже маленький старый Яик – может указать на группу людей, занимающихся историей и статистикой края не из простой любознательности, а в видах изучения местных нужд и улучшения народного быта.
Знакомство с такими людьми обязательно для путешественника; он не только получит от них много сведений о крае, но и в них самих найдет данные для характеристики местного населения, потому что люди эти всегда отражают на себе явные и тайные стремления, достоинства и недостатки среды, в которой живут и интересам которой служат. К сожалению, для нашего Севера еще не народилось такой группы людей. Хотя г. Мордовцев в одной из своих статей о провинциальной печати и сгруппировал несколько имен, считая их за северную фракцию наших провинциальных писателей, но все эти имена принадлежат людям, случайно занесенным в край; другие «радетели севера» хотя и пекутся о нем, по мере своего разумения, но живут не на местах. Итак, остается только желать, чтоб такие люди поскорее явились в самом крае. Правда, и я видал там людей, которые любят свой край и желают ему счастья: то купец встретится, читающий всякую статью о своем крае и даже изредка пописывающий; то учитель в уездном городке, хлопочущий об устройстве там школ, библиотек и проч., но все эти люди рассыпаны по краю и друг друга не знают, нет такого общего пункта, на котором они соединились бы в одну дружную группу. Поэтому нельзя не пожелать, чтоб кто-нибудь предпринял периодическое издание для нашего северо-востока, на почве которого все эти глохнущие в безвестности и в бездействии силы могли бы соединиться и образовать полезного для общества умственного двигателя.